"Esta noite – contava ele – desde o anoitecer, cobriam-me com um cobertor preto numa cama de tábuas, serviam-me vinho azul misturado com mágoa, despejavam-me sobre o peito perolas graúdas das aljavas vazias de estrangeiros infiéis e me acarinhavam; já estão sem cornija as tábuas do meu tierem de áurea cobertura.
"Этой ночью с вечера одевали меня, – говорит, – черным покрывалом на кровати тисовой; черпали мне синее вино, с горем смешанное; сыпали мне из пустых колчанов поганых иноземцев крупный жемчуг на грудь и нежили меня. Уже доски без князька в моем тереме златоверхом.